Почему банкиры не спешат заниматься факторингом, о детективной истории его появления в России и о законе, который может изменить весь рынок — в интервью Bankir.Ru рассказал исполнительный директор Ассоциации факторинговых компаний (АФК) Дмитрий Шевченко.
— Судя по статистике вашей ассоциации, рынок факторинга в 2015 году падает второй квартал подряд, впервые с 2008 года. Какие тенденции на рынке сейчас, и пройдено ли дно?
— Рынок не падает, он скорее дрейфует вслед за экономикой и потребительским спросом. В отличие от классического кредитования, ориентированного на инвестиции, рынок факторинга можно считать индикатором развития торговли, доверия компаний друг другу, их платежной дисциплины. С поправкой на ужесточение риск-менеджмента, рынок находится в резонансе с динамикой ритейла, который в первом полугодии упал на 8% по сравнению с прошлым годом. У нас минус 16% за тот же период. При этом второй квартал, как и по экономике в целом, был лучше первого. И во втором полугодии, если верить июльскому прогнозу Минэкономразвития, дно потребительского спроса останется снизу. Значит, и оборот факторинга снова пойдет вверх.
А вот тенденции пока не очень радуют. В факторинг пришел банковский подход к рискам, увеличилось количество отклоненных заявок, коэффициент первого платежа снизился до 74% от суммы счета-фактуры. За полугодие участники рынка сообщили о привлечении всего 800 новых клиентов. Это вдвое ниже, чем в первом полугодии прошлого года, и есть подозрение, что в большинстве своем «новые клиенты» — это компании, которые переходили от одних факторов к другим. С одной стороны, это негативно отражается на развитии факторинга как антикризисного инструмента, в котором реально нуждаются все больше клиентов. А с другой стороны, то, что рынок чуть-чуть закрылся от внешних шоков, положительно отразилось на устойчивости факторов — в текущем сложном году не было ни одного дефолта.
— А как же факторинговая компания «Лайф»?
— Эта история вообще не про факторинг! Отзыв лицензии у Пробизнесбанка «подвесил» платежи и заморозил часть ликвидности «Лайф-факторинга» на счетах в этом банке, поэтому компания не смогла удовлетворять поступающие от клиентов заявки на финансирование. Примерно тот же эффект, но по другой причине, на рынке наблюдался после 17 декабря прошлого года. Но это точно не дефолт, когда на дверях вешают табличку «закрыто» и контакты ликвидатора. Последний такой случай был пару лет назад, когда телефоны ассоциации обрывали клиенты, которых поставили перед фактом закрытия бизнеса «по решению акционера». Все помнят историю 2008 года с некогда лидером рынка (ФК «Еврокоммерц», процедура банкротства продолжается до сих пор.— Bankir.Ru), и могу с уверенностью сказать, что выводы сделаны. Поэтому сейчас, в том числе с участием АФК, «Лайф-факторинг» работает над тем, чтобы сохранить живой портфель, перевести расчеты с дебиторами на счета в других банках, договориться о возобновлении фондирования по ключевым компаниям или, как минимум, комфортно передать коллегам по рынку тех клиентов, которые хотят уйти.
— Понятно, что АФК в вашем лице должна стоять на защите репутации факторинга, но зависимость от банков пугающая…
— Верно, потому что кроме средств акционеров и банковских кредитов факторинговым компаниям сегодня практически негде фондироваться. Часть этой проблемы в отдельных клиентских сегментах решает МСП-банк, с которым мы стараемся тесно взаимодействовать и который реально способен стать драйвером роста рынка факторинга с малым и средним бизнесом. Секъюритизация факторинговых активов по российскому праву пока только готовится. Облигационные займы участников рынка факторинга в обращении можно пересчитать по двум пальцам одной руки…
Но я бы не стал драматизировать ситуацию, потому что именно сейчас, на низком рынке, самый лучший момент для того, чтобы войти в факторинговый бизнес.
— Интересно, почему?
— Для развития факторингового бизнеса нужны три главных элемента: команда, технологии и фондирование. Сейчас тот самый момент, когда на рынке труда находятся несколько факторинговых команд, обладающих проверенными технологиями и опытом, но не имеющими источников фондирования. И где-то рядом — банки, инвестфонды, финансово-промышленные группы, которые сложили ликвидность на депозиты и находятся в поисках новых доходных бизнесов. Почему бы таким бизнесом не стать факторингу? Доходность факторинговых операций несравнимо выше, чем в классическом кредитовании. Средняя оборачиваемость актива — чуть больше двух месяцев, то есть, выражаясь банковским языком, шесть раз в год вам возвращают тело кредита с процентами. Кредитное качество дебитора позволяет минимизировать резервирование. Риски факторинга, при правильном подходе, гораздо ниже, чем в кредитовании на основе скоринга и нормативов ЦБ. В некоторых банках факторинг «кормит» весь корпоративный блок.
— Что ж тогда не наблюдается очереди из инвесторов и банкиров на рынок факторинга?
— Для меня это тоже загадка, потому что лучший сигнал для инвесторов, чем выход на рынок факторинговой компании Сбербанка в декабре прошлого года, сложно представить. Судите сами: число активных клиентов в прошлом году — 10 тысяч компаний, в первом полугодии этого года — около 6 тысяч. Сравните с приблизительным количеством компаний, которые реализуют продукцию на условиях отсрочки платежа. Их десятки тысяч! Потенциал роста клиентской базы в три-пять раз — это реальность. Сравните оборот товаров и услуг с оборотом факторинга. Сравните долю факторинга в ВВП России и сопоставимых по масштабам экономики стран. Сравните и открывайте факторинговый бизнес, потому что через три-пять лет уровень конкуренции не позволит занять даже узкоотраслевую нишу.
— А может быть, сейчас проблем на рынке больше, чем выгод? На сайте АФК очень много говорится о решении общих для рынка проблем, вы регулярно сообщаете о вступлении новых членов, которые хотят участвовать в решении этих проблем. Какие это проблемы?
— Главная проблема — это договориться о том, что такое факторинг. Надо понимать, как он появился в России и как развивался. Это же почти детективная история.
В 1988 году в Оттаве, в Канаде на конференции УНИДРУА (межправительственная организация по унификации частного права) была принята конвенция о международном факторинге. В зале присутствовал представитель Минторга СССР, который, вернувшись в Москву, перевел текст конвенции на русский язык и забыл о нем, потому что конвенция тогда представляла скорее научный интерес.
Спустя шесть лет, когда СССР уже не было, началась работа над созданием второй части Гражданского кодекса РФ, посвященной, в том числе, финансовым сделкам. Было решено включить туда максимально возможное число сделок, принятых в зарубежных юрисдикциях, с прицелом на будущее. То есть буквально провели ревизию по принципу «кто что знает». Так в тексте кодекса оказалась глава 43, в которой факторинг был переведен на русский язык как «финансирование под уступку денежного требования».
В 1996 году глава вступила в силу, следующие пять лет она фактически «спала», еще пять лет банки-энтузиасты потратили на то, чтобы построить на ее основе работающий бизнес — убедить акционеров, привлечь клиентов, договориться с дебиторами.
В итоге когда через 15 лет мы написали запрос в УНИДРУА с просьбой авторизовать наш собственный перевод конвенции на русский язык и помочь консультацией о присоединении России к конвенции, из штаб-квартиры пришел ответ с контактами того самого человека, который 20 лет назад представлял СССР на конференции в Оттаве. Им оказался Александр Сергеевич Комаров, профессор Всероссийской академии внешней торговли, судья Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП России. Представьте, каково было его удивление, когда он узнал, что его командировка в Канаду вылилась спустя два десятилетия в целый сектор финансового рынка с сотней игроков и оборотом под триллион рублей!
— Так в чем проблема?
— Проблема в том, что целых 15 лет после принятия главы 43 вопросы регулирования факторинга оставались на периферии. Не то чтобы банкам и факторинговым компаниям было некогда этим заниматься. Вопросы поднимались, но на них элементарно некому было отвечать. То есть сначала нужно было подробно объяснить регуляторам: что такое факторинг, как он работает за рубежом, почему он не работает в России на полную мощность и полезность, потом предложить варианты решения проблем регулирования факторинга на законодательном уровне или на уровне разъяснений и убедить выбрать лучший из этих вариантов. Собственно, для этой работы и создавалась АФК. И проблема в том, что эта работа еще далеко не закончена, хотя ассоциации в июле этого года исполнилось восемь лет. Да, в 2014 году Россия присоединилась к Конвенции УНИДРУА о международном факторинге. Мы убедили правительство и Минфин в том, что поддержка экспорта без экспортного факторинга будет неэффективной. В результате с 28 декабря 2015 года в России можно будет проводить операции открытого экспортного факторинга на тех же условиях, что и во всем мире. Но рынок с оборотом в 2 триллиона рублей не может развиваться дальше без корректировки главы 43 Гражданского кодекса…
— Новая редакция ГК РФ ведь уже принята Госдумой в первом чтении. Что в ней не устраивает?
— С момента первого чтения прошло уже больше трех лет, кого это может устроить? Но важно понимать, что глава 43 ГК РФ — это единственная опора, на которой стоится вся договорная база рынка. И ее изменение будет означать, что с момента вступления в силу новой редакции все договоры придется переписывать. И если не будут решены вопросы встречных требований дебиторов, если не будет введен тотальный запрет на изменение денежного требования после его перехода к фактору так называемых возвратов и зачетов, если не будет прописана ничтожность отзыва уведомления об уступке, рынок факторинга просто рухнет.
— Как же он сейчас-то работает, если все так плохо?
— Надо отдать должное юристам, которые работают на рынке факторинга, и умудряются заполнять в договорах законодательные пробелы. Ведь если вернуться к истории создания ГК РФ, его концепция была максимально демократичная. Разработчики верили в рынок, в то, что должна быть свобода договора. Посмотрите, что происходит сегодня: если в законе не прописана процедура, то ее скорее запретят, чем согласятся с тем, что она имеет право на существование. Факторинг с этим сталкивается регулярно в последние годы: что прямо не разрешено, то запрещено.
— Например, факторинг в бюджетной сфере?
— Да, это как раз такой случай. Мы оказались в конфликте между Бюджетным кодексом, где про факторинг нет ни слова, и Гражданским кодексом, где прямо указано, что запрет на факторинг недействителен. Бюджетный кодекс защищает Минфин, Гражданский кодекс после упразднения Высшего арбитражного суда не защищает, кажется, никто. В итоге факторинг в бюджетной сфере все равно присутствует, но это разовые сделки, которые сегодня реализуются по инициативе региональных и муниципальных властей. Им ведь просто нечем платить исполнителям госконтрактов, потому что деньги даже по защищенным статьям бюджета приходят в конце года. А работы по госзаказу должны выполняться круглый год. И губернаторы и сити-менеджеры отлично понимают, что если они сегодня не заплатят исполнителю, который у него в регионе работает, тот либо не сможет этот госконтракт исполнить и попадет в «черный список» ФАС на два года, либо уйдет в кассовый разрыв и банкротство. А это минус налоги, минус рабочие места и минус ВВП.
— Минфин же вас поддерживает, говорите?
— Минфин большой — одна часть поддерживает, другую нам еще предстоит убедить.
— Почему бы тогда факторинговым компаниям не пойти под надзор мегарегулятора?
— Потому что сначала нужно договориться о том, что такое факторинг и как он должен развиваться. Не только внутри рынка, но и с мегарегулятором, у которого сейчас работы хватает и без нас. Естественно, мы общаемся с ЦБ по отдельным вопросам, так как значительная часть факторинга сосредоточена в банках.
— Сколько примерно?
— Тенденция последних лет — это перевод факторинга в отдельную от банка компанию, полностью либо частично. По крайней мере, новые участники рынка создаются в форме компаний. Сейчас по количеству и по оборотам топ-10 соотношение примерно 50 на 50. И это нормально, так как связано исключительно с доступом к фондированию, с оптимизацией операций и технологических платформ, которые в факторинге довольно сложны сами по себе, и наличие бэк-офиса банка позволяет существенно снизить операционные затраты. Мы достаточно долго убеждали ЦБ, что факторинг — это не кредит, что у нас риски более диверсифицированные — не только на клиенте, но и на дебиторе, поэтому банковские нормативы избыточны для факторинговых операций. Но нам четко дали понять, что переписывать инструкцию 254-П ради портфеля на 100 млрд рублей непродуктивно с точки зрения надзора. И эта позиция понятна. В целом банки приспособились к работе по факторингу в условиях жестких нормативов. Они сохраняют консервативный подход, их факторинг преимущественно регрессный, то есть с риском на клиенте, но это не мешает услуге развиваться. Главное, чтобы регулирование, внедрение Базеля не ухудшало положение факторинга в банках.
— Если абстрагироваться от экономической ситуации, как будет развиваться факторинг в перспективе пяти-десяти лет?
— Судя по структуре экономики, где доминирует государство и крупные компании, самый перспективный продукт — это реверсивный факторинг, когда инициатором сделки является не поставщик, а покупатель, преимущественно крупный. Сейчас мы анализируем международный опыт, разрабатываем варианты нормативных актов, пошаговых инструкций для казначейств регионов и госкомпаний, чтобы факторинг воспринимался ими как процесс управления расчетами с поставщиками, который фактор выполняет для крупного дебитора, а не как продажа непросроченной задолженности. В этом смысле показательно развитие факторинга в ритейле. Под давлением закона «О торговле» сети вынуждены были сократить сроки оплаты, в 2010 году, когда закон вступал в силу, речь шла о том, чтобы ритейлерам вовсе отказаться от факторинга. Но как показала практика, торговые сети не меньше факторов заинтересованы в финансовой устойчивости поставщиков, даже если они подвергаются ротации. И факторинг помогает им, с одной стороны, держать в тонусе поставщиков, а с другой — управлять своими рисками: ведь поставщики тоже конкурируют между собой за место на полке, у них появляются финансовые обязательства, которые являются важной частью доходов ритейла.
— Получается вам на руку, что сейчас Госдума хочет еще больше урезать отсрочки платежа в ритейле?
— Как раз наоборот. Мы за то, чтобы отсрочка платежа была инструментом конкуренции между нашими клиентами-поставщиками, а не инструментом давления на торговые сети. Сейчас, по нашим оценкам, только 20% поставщиков продовольствия в ритейле пользуются факторингом. Если отсрочки платежа урежут еще сильнее, сети найдут законные способы не платить вовремя, и станет только хуже. Например, вырастут риски, связанные с оформлением приема-передачи товара, и прогнозировать дату платежей станет невозможно. И это будет тормозить развитие факторинга в ритейле, который является важнейшей отраслевой нишей для факторов. Особенно в периоды экономического спада.
Автор: Елена Гостева. Источник: Bankir.ru